В. Болоцких - Экономика и благосостояние населения от рождения до гибели СССР: без загадок. Научно-популярное издание
Но продовольственная политика Временного правительства, несмотря на усиление элементов принуждения и насилия, окончилась полным крахом. В 1917 г. крестьяне отказывались отдавать хлеб за бумажные деньги даже по самым высоким вольным ценам, а уж тем более по низким твёрдым.
Советская власть подтвердила незыблемость хлебной монополии и прочих мер продовольственной политики: твёрдых цен, угроз реквизиций и самих реквизиций, запретов частных перевозок, снабжения населения предметами первой необходимости. Но качественно и по своему относительному значению эти меры глубоко изменились. Насколько при Временном правительстве был преувеличен момент свободы и уговоров, настолько при Советской власти получает небывалые размеры момент принуждения.
Принуждение, особенно с лета 1918 г., пронизывает всю продовольственную политику большевиков, ему придаётся характер одной из форм классовой и политической борьбы, происходит идеологизация и политизация продовольственного дела: создаются комбеды, крестьяне, удерживающие хлеб, объявляются кулаками, врагами Советской власти, сторонниками возрождения капитализма, продотряды создаются по классовому принципу – из рабочих и солдат и т. д. Начинается крупномасштабная вооружённая борьба за хлеб, которая, по существу, продлилась до весны 1921 г. и кончилась поражением большевиков.
Нельзя сказать, что государство не видело неэквивалентности и несправедливости обмена продовольствия по твёрдым ценам на промышленные товары по рыночным. Уже царское правительство начинает вводить твёрдые цены на некоторые промышленные товары, идущие в деревню. Эту политику подхватило и расширило Временное правительство. А Советское правительство довело её до чрезвычайных размеров. Промышленность была национализирована и теперь вся её продукция должна была сосредоточиться в руках Советского государства и им перераспределяться в соответствии с его интересами. Большевики даже пытались полностью запретить любые формы торговли и наладить прямой продуктообмен города с деревней в масштабе всей страны, но ничего у них не получилось.
Каковы же были результаты политики государственного регулирования, которая началась с регулирования хлебозаготовок и дошла до масштабов всей экономики и каковы были последствия этой политики?
В конце 1916 г. царское правительство проводит принудительную развёрстку заготовок основных видов хлеба. Само желание государства взять за установленную низкую цену из различных районов определённые количества хлеба, а остальное оставить в свободном распоряжении его владельцев, создавало ярко выраженную двойственность на рынке. Эта двойственность порождала у владельцев хлеба стремление (и давало возможность) обойти постановление правительства.39
Кроме того, развёрстка была проведена без достаточного соответствия с количеством товарного хлеба в губерниях. Н. Кондратьев проводит следующее сопоставление нарядов на 4 основных хлеба с их избытками-недостатками в 1916 г. по 30 губерниям, на которые распространялась развёрстка. (Таб. 3).
Таблица 3
Наряд –Размер наряда –Избыток (+) или
– –недостаток (-)
– –млн пудов
В 9 губерниях с
нарядом до 10 млн пуд. –337,0– -76,9
В 6 губерниях
с нарядом 10—25 млн пуд. —114,9– +14,4
В 9 губерниях
с нарядом 25—40 млн пуд. –273,6– +184,6
В 6 губерниях
с нарядом 40 и
более млн пуд. –321,0– +317,2
Таким образом, наибольшая развёрстка легла на губернии, которые и без того испытывали нехватку хлебов.40
Фактический ход заготовок по отдельным кампаниям характеризуется данными Н. Кондратьева. (Таб. 4).
Таблица 4
Кампания –Продовольствие –Все хлеба
– –млн–%– млн– %
– –пудов –к заданию –пудов –к заданию
1914/15 г. –106,1 –168,3 –302,7 –131,0
1915/16 г. –233,0 –253,2 –500,0 –145,8
1916/17 г. –303,9 –53,7 –540,8 –48,2
1917/18 г. –106,3 –38,7 –152,6 –21,2
1918/19 г. –68,5 –40,5 –107,9 –41,4
Повышение процента заготовок в пятую кампанию объясняется резким снижением задания при абсолютном падении заготовок.41
С точки зрения Н. Кондратьева, чтобы создать работающую государственную продовольственную сеть, наладить связь центра и местных организаций, преодолеть частнохозяйственный интерес для проведения в жизнь развёрстки, «нужно было иметь высококультурную массу с сильно развитым сознанием государственности. Нужно было глубокое чувство доверия к государственной власти и готовности на самопожертвование со стороны масс. Но этих предпосылок не было». И оставалось последнее средство – реквизиции. Н. Кондратьев имел в виду царскую власть, но и после Февраля и Октября, когда массы получили «свободу самоорганизации» и само государство стало вроде как «пролетарским» признаков готовности масс к «самопожертвованию» больше не стало.
На самом деле политика государственного регулирования и непосредственного государственного изъятия продуктов промышленности и сельского хозяйства и её распределения потерпела крах, по крайней мере, по двум основным причинам.
Во-первых, сам же Н. Кондратьев указывал, что план снабжения требовал точного знания ресурсов страны и потребностей. Таких данных не было даже до войны, а во время войны всё постоянно менялось. Кроме того, план снабжения требовал, чтобы в действительном, а не теоретическом распоряжении центральной власти имелись заранее определённые ресурсы заготовленного хлеба. А таких ресурсов не было. Также было необходимо строго и точно учесть в каждом индивидуальном хозяйстве хлебные запасы и затем заставить владельца зерна отдать его избытки. Однако произвести учёт в 18,8 млн крестьянских хозяйств при явной цели отчуждения избытков хлеба и крайне недоброжелательном отношении населения было делом невозможным.42 Точно также это касается частной, особенно мелкой и ремесленной промышленности.
Во-вторых, судя по дороговизне, недостатку продовольствия, существованию чёрных рынков во всех воевавших европейских странах, то же самое происходило и в странах с более культурным населением, привыкшим к самоорганизации. Готовности к самопожертвованию во имя государственных интересов большинство населения всех стран явно не демонстрировало.
Развал рыночной торговли продовольствием и фактический провал государственных заготовок привёл к недостатку хлеба в основных промышленных центрах уже осенью 1915 г. и дальше положение только ухудшалось, несмотря на все усилия сменявших друг друга правительств. Государство оказалось неспособным обеспечить даже минимальное снабжение по карточкам, нормы выдачи по которым всё время уменьшались. В таких условиях население переходило к самоснабжению. Несмотря на ограничения свободной торговли основными видами продовольствия и затем товарами широкого потребления, а потом и полный запрет торговли большевиками, большая часть продовольствия в городе и промышленных товаров в деревне оказывалась у населения через вольный или «чёрный» рынок. Даже в разгар политики «военного коммунизма» 50—60% продовольствия население городов получало через чёрный рынок. Малорезультативными оказались муниципальные и кооперативные формы снабжения горожан. Более того, они внесли свой вклад в разложение денежной системы и нормальной торговли. Дело в том, что органы городского самоуправления и кооперативы при заготовке продовольствия пользовались некоторыми льготами со стороны государства: закупка по твёрдым ценам, перевозка по железной дороге вне очереди или по сниженным тарифам и т. д. Продавали они через свои торговые точки и через частные лавки, но в любом случае по ценам ниже рыночных и ниже себестоимости и, естественно, терпели убытки, которые компенсировались из государственного бюджета, увеличивая тем самым государственные расходы и являясь дополнительным стимулом к увеличению эмиссии.
Самоснабжение населения приняло форму мешочничества. Крестьяне везли в город хлеб небольшими партиями, горожане отправлялись в деревню с вещами. Это явление хорошо описано в статье А. Ю. Давыдова «Мешочничество и советская продовольственная диктатура. 1918—1922 годы» (Вопросы истории. 1994, №3). Довольно быстро мешочничество приняло организованную форму – появились специализированные группы заготовителей, перевозчиков, сопровождавшихся вооружённой охраной, способной противостоять милицейским и чекистским заградотрядам, а также группы реализаторов.43 Отметим только, что на чёрном рынке бумажные деньги не имели хождения, зато охотно принимались царские золотые монеты, а большей частью шёл натуральный обмен – одежда, обувь, ткани, керосин, спички, мыло и прочий ширпотреб на продовольствие. На рубеже 1980—1990-х гг. это получило название бартера.
